Книга: Историки Греции. Геродот. Фукидид. Ксенофонт / пер. с древнегреч. И. Мартынова, Ф. Мищенко, С. Жебелева, С. Ошерова ; сост. и предисл. Т. Миллер. Примеч. М. Гаспарова и Т. Миллер. — М. : Художественная литература, 1976. — 430 с. — (Библиотека античной литературы).

Характеристика: В древнегреческой литературе имена Геродота, Фукидида, Ксенофонта стоят в одном ряду с именами Эсхила, Софокла, Еврипида, Аристофана или Платона. Как и великие драматурги или знаменитый автор диалогов, три названных историка создали произведения, которые уже в античности были оценены как классическая норма и образец литературного жанра. Их творчество завершает и увенчивает формирование в художественной прозе рационалистической картины мира, которая стала складываться в VI веке до н.э. Именно тогда утвердившееся после великой колонизации VIII–VI веков полисное рабовладельческое общество начало созидать внутри себя новую культуру, дополняя и исправляя то представление о мире, которое давал греку героический эпос.

В VI веке подвергались пересмотру присущие эпосу представления о космосе, богах, об известных грекам землях и народах. Тогда появились первые учения о материальной первооснове мира и его структурном единстве и были сделаны попытки аллегорически истолковать мифы и найти им не противоречащее разуму объяснение. В том же VI веке до н.э. появились и первые хроники, этнографические описания местностей и городов. Насколько можно судить по косвенным указаниям поздних авторов и по сохранившимся фрагментам, первые начатки повествовательной прозы сосредоточивали свое внимание на родословиях основателей городов, достопримечательностях местностей и обычаях народов. Составителям интересны были красочные детали и мелкие подробности. Источником сведений для хронистов служили старинные предания, мифы, сказы. Там, где «факты» казались бессмысленными, хронист отвергал их или находил для них согласное с разумом объяснение. Определяющей чертой этих первых памятников повествовательной прозы становилось стремление «найти правду» и взять из предания то, что можно проверить собственными глазами. К работе хронистов прилагалось слово ίστωρία («история»), которое имело двойной смысл: «свидетельство очевидца» и «расследование путём допроса».

Новой художественной прозой стало историческое повествование Геродота и Фукидида — литературный жанр, который возник в V веке и резко отличался и от ранних этнографических хроник, и от героического эпоса. От хроник он отличался тем, что рассматривал судьбу людей и народов, от эпоса — тем, что освобождал историю от мифа. То обстоятельство, что новое словесное творчество началось именно с этого жанра, было обусловлено особенностями жизни эллинского мира после греко-персидских войн (500–449 гг. до н.э.). Греко-персидские войны привели к неслыханному возвышению Афин. В таких условиях события современности приобретали для греков V века не меньшее значение и интерес, чем события далёкого прошлого. Живой интерес к современности способствовал появлению литературы, которая стала искать себе сюжеты не в мифологии, не в вымысле, а в реальной жизни. И первым событием, которое послужило материалом для создания новой литературы, стали греко-персидские войны.

Эти войны, в которых отстаивалась независимость Греции, поневоле заставляли задуматься и осмыслить происходящее, по-новому осветить взаимоотношения эллинского и восточного мира. Хроники VI и V веков до н.э. описывали лишь географию и этнографию местности. Теперь же требовалось понять и объяснить судьбу народов, втянутых в войну. Задачу эту выполнил Геродот в своей «Истории» — истории греко-персидских войн. Геродот поступал так же, как до него поступал эпический поэт, слагавший героический эпос из отдельных «малых песен». Необъятный материал хроник, легенд, устных преданий, собственные путевые наблюдения и сведения очевидцев, Геродот впервые собрал вместе и использовал для одной общей цели. Цель, которую Геродот ставил перед собой, была тоже вполне традиционной для эпоса. По его собственным словам, он написал свой труд для того, чтобы прославить подвиги греков и варваров и объяснить, почему они воевали друг против друга.

Свой рассказ Геродот сосредоточил вокруг истории царствования тех восточных правителей, с которыми греки вступали в столкновение, и протянул нить из глубины VII века к своей современности, от лидийского царя Креза к Ксерксу. При описании этих царствований Геродот применил обычный для эпоса композиционный прием: в канву основного повествования он ввёл подробные сведения о народах, имевших какое-то отношение к упоминаемым им властителям, и таким образом создал целостную картину всего знакомого грекам средиземноморского мира — его истории, географии, этнографии. Эта новая картина вселенной была близка эпосу по своим «космическим» масштабам, но несла в себе иное, чем в эпосе, видение мира. По ходу изложения событий Геродот не только сообщал то, что ему удалось узнать, но и опровергал то, что находил недостаточно достоверным, противопоставляя чужому мнению своё собственное как более разумное.

Как и хронисты, Геродот необычайно внимателен к предметам видимого мира, обычаям народов, ландшафту и животному миру разных стран. Но «История» Геродота существенным образом отличалась от хроник не только своим объёмом, но и замыслом. Она была задумана не как история местностей, а как история народов. Грекам V века она не только сообщала более точные сведения о знакомых им странах, но и давала ключ к пониманию событий современности. Геродот улавливал повторение одной и той же закономерности и благодаря этому получал возможность изобразить греко-персидские войны в их неразрывной связи с общим ходом мировой истории. Здесь опять Геродот использовал опыт хронистов. Для хроник, как и для более древних сказок и преданий, был обычен рассказ о вещих снах и сбывшихся предречениях оракулов, и Геродот внес этот элемент в описание жизни почти всех восточных правителей. Таким образом судьбы царей в «Истории» Геродота подчинены некоему таинственному миропорядку, где заранее предопределены их возвышение и падение. Все их попытки отвратить от себя беду обречены на неудачу. Но воля божества, подчиненность человека року — всё это для Геродота лишь одна сторона мирового порядка. С нею неразрывно связан и другой закон — закон возмездия за человеческие поступки. Через все повествование красной нитью проходит мысль, что все люди несут расплату за свои дела. Человеческая жизнь, показывает Геродот, не только предначертана свыше, она зависит также и от поведения самих людей. Этот второй угол зрения на события позволил Геродоту истолковать победу эллинов не только как явление космического масштаба, но и как факт этический, не только как свершение воли богов, но и как проявление морального превосходства эллинов над персами.

«История» Геродота была своеобразным «послесловием» к войне с персами. Примерно через пятьдесят лет после неё, как «послесловие» к другой войне, теперь уже междоусобной, было создано ещё одно произведение повествовательной художественной прозы — «История Пелопоннесской войны» Фукидида. Её автором был военачальник, который пережил всю эту войну, внимательно наблюдал отдельные её события и этапы, стоял близко к делам обеих воюющих сторон. Биографией Фукидида в значительной мере объясняется и характер источников, которыми он пользовался, и его взгляд на действительность. Геродот включал свои личные наблюдения в уже готовые, составленные до него хроники и в его «Истории» всё же преобладал материал, полученный из вторых рук. Фукидид писал по свежим следам событий, как очевидец, и старался говорить лишь о достоверных, заведомо проверенных фактах. В фокусе его внимания оказалась политическая и военная жизнь греческих городов-государств последней трети V века.

Фукидида интересовало и то, как ведутся сражения, и то, как ведётся политическая игра. Он не только сумел нарисовать в своей «Истории» картину столкновения интересов в греческом обществе, но и попытался поставить весь ход греческой истории в зависимость от действия чисто утилитарных стимулов. Далёкие легендарные времена, знакомые любому греку по мифам и эпическим преданиям, Фукидид переосмыслил в начале своего труда как историю постепенного роста богатств и морской мощи и связанных с этим изменении в политическом строе. Он не ссылался, подобно Геродоту, ни на волю рока, ни на закон возмездия, а скрупулезно исследовал реальную действительность. Анализ политики полисов приобрёл для Фукидида сугубо практический смысл: выяснить, благодаря чему Афины сумели достичь могущества и почему не сумели его удержать. Подобно тому как Геродот видел источник слабости персов в их покорности воле деспота, а силу эллинов — в отсутствии у них единовластия, Фукидид устанавливал связь между заинтересованностью афинян в делах государства и могуществом их полиса.

Если Геродот, описывая события, обычно задавал себе вопрос «Почему они произошли?», то Фукидид спрашивает себя «Чем определился выбор? Ради чего предприняты те или иные действия?». Cвязь реальных утилитарных причин и следствий Фукидид вскрывает не только в поведении отдельных лиц, но и в истории самого афинского государства. Если у Геродота трагическая судьба его героев предрешена заранее и все попытки избежать её заведомо обречены на неудачу, то для Фукидида трагический конец морского могущества Афин вовсе не фатален и не неизбежен. Он мог бы не наступить, если бы политические деятели не совершили всех своих ошибок, если бы свои корыстные интересы они не поставили выше интересов государства в целом. Несчастье постигло афинян не по воле богов и не как наказание за преступление, а в результате неверно поставленной цели.

«История» Фукидида осталась незавершённой: повествование обрывается в ней на событиях 410 года до н.э. Последние годы Пелопоннесской войны (411–404) описаны уже Ксенофонтом Афинским в его «Греческой истории», которая составлена как прямое продолжение труда Фукидида и доведена до 362 года до н.э. Ксенофонт родился во время Пелопоннесской войны, и его творчество принадлежало совершенно новому периоду как в политической истории Греции, так и в истории её литературы. В литературе этого времени центр тяжести переместился с поэтических жанров на прозаические, с мифологических сюжетов — на сюжеты, заимствованные из реальной жизни, а в них — с изображения жизни народов на изображение жизни отдельных людей.

Внимание Ксенофонта как писателя сосредоточено вокруг изображения жизни двух типов людей: философа и полководца. Памяти своего учителя Сократа Ксенофонт посвятил «Воспоминания о Сократе», «Апологию Сократа», диалоги «Пир» и «Домострой». Образ полководца нарисован им в таких произведениях, как «Киропедия» (вымышленное повествование о жизни персидского царя Кира Старшего), «Агесилай» (биография спартанского царя, в войске которого служил Ксенофонт) и, наконец, «Анабасис» (рассказ о походе Кира Младшего и возвращении греческого отряда на родину).

В центре повествования Ксенофонта стоит повседневная, будничная жизнь его героев с её практическими заботами, нуждами и мелкими развлечениями. Как никто до него, он видит, любит и живописует быт, которым живут его современники. Высшая доблесть человека в его глазах — это умение достойно вести себя в этом быту, умение дружески обращаться с другими людьми. Все положительные герои Ксенофонта обладают одними и теми же свойствами: они человеколюбивы, гуманны, верны своим друзьям и сами пользуются их любовью. Гораздо более тщательно, чем это делалось до него, Ксенофонт прослеживает, как нравственные качества проявляют себя в поведении человека. Творчество Ксенофонта — ещё один важный шаг на том пути созидания нового словесного искусства, начало которому было положено Геродотом. Это новое, невиданное до того искусство прозы впервые осмысливало жизнь человека рационалистически, как связь причин и следствий, и пыталось вскрывать эту связь при изображении реальной действительности.

Греческие писатели-прозаики отказывались от привычных для поэзии мифологических сюжетов, описывая события реальной жизни, и одновременно заимствовали у поэзии её художественные приемы, применяя их в своем новом искусстве. В сочинении Геродота разрозненные факты, собранные хронистами, были объединены в одну общую картину при помощи композиционных приемов, перенесённых в прозу из эпоса, и это дало возможность не только объяснить по-новому историческое прошлое народа, но и впоследствии раскрыть в самой реальной жизни причины, которые определяют ход исторических событий. Попытка эта была сделана Фукидидом. После него в прозаической литературе IV века до н.э. решалась по существу уже новая задача: рационалистически переосмысливалась не история народа, а развитие человеческой личности. Впервые писатели предлагали своим согражданам норму и пример идеального поведения не в образах героев эпоса, а в фигурах живых лиц, принадлежавших истории, а не мифу.

Формат: Djvu.

Размер: 9,4 MB.

Источник: Rutracker.org.

Скачать книгу/Спампаваць кнігу.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников. Сайт Adverbum.org не содержит файлов книг, а предлагает ссылки на них. Ссылки на книги по истории предоставляются исключительно в ознакомительных целях. Если ссылка не работает, пожалуйста, сообщите об этом в комментариях либо через форму связи.

Оглавление
Т. Миллер. Историческая проза Древней Греции

Геродот. История
Книга первая. Клио
Книга четвёртая. Мельпомена

Фукидид. История
Книга первая. [Введение]
Книга вторая. [Начало войны]
[Надгробная речь Перикла]
[Чума в Афинах и падение Перикла]
Кинга третья. [Падение Платеи]
[Междоусобия в Керкире]
Книга пятая. [Афины против Мелоса]

Ксенофонт. Анабасис
Книга первая
Книга вторая
Книга третья
Книга четвёртая
Книга пятая
Книга шестая
Книга седьмая

Примечания